Спор у нас возник насчет так называемых сталинских репрессий. Спор горячий и эмоциональный, не стесняясь в выражениях.
— Да я, в девяностые годы всю библиотеку местную перечитала, — горячилась Она, — и всего Солженицына и Шаламова и кучу другой литературы.
— Вот именно – кучу, — сокрушенно парирую я, — и газеты и журналы и литература того времени представляли из себя кучу, которая явно не благоухала.
— Ах ты, паразит этакий, — разошлась Она, — ты хочешь сказать, что все эти люди нам врали? И Солженицын, и Шаламов, и другие, которые прошли через этот чертов ГУЛАГ?
— Врали не врали, а в заблуждение вводили точно. Включите логику, пожалуйста. Они, Солженицын и Шаламов, приводят умопомрачительные цифры репрессированных. Их что, после лагеря, сразу допустили к статистике НКВД? Или они этих людей на этапе стояли и считали?
— Ну может быть не 40-50 миллионов, как они говорят, а 25 миллионов то точно было репрессировано – говорит Он, — и это общеизвестные факты. А если ты в них не веришь, то ты просто глуп.
— Хорошо. То есть ты в этом уверен также, как и в то, что Кутузов был слеп на один глаз и носил повязку?
— Абсолютно!
— Значит число сталинских репрессий и Кутузовская повязка у тебя не вызывает ни капли сомнения? – уже с усмешкой спрашиваю я.
— Ну конечно!, — уверенно восклицает Он.
— Постой, — вдруг спохватившись говорит Он, — ты хочешь сказать, что Кутузов не носил повязки?
— Вот именно! – подтвердил я, — и не только не носил, но и прекрасно видел обоими глазами, несмотря на страшное ранение.
Они переглянулись. И их взгляд как бы говорил: «Ну и о чем с ним говорить. Сумасшедший, что возьмешь.» А вслух Он сказал: «Ну если ты оспариваешь всем известные исторические факты, значит ты не в своем уме, либо пустой демагог.»
— Ну постой, постой, дружище, — примирительно говорю я, — ведь ты очень начитанный и умный человек, неужели тебе ничего не известно о данном факте, в смысле о Кутузове?
— Да мне то, как раз хорошо известно. Во время Русско-турецкой войны ему пуля вошла в левый висок и вышла у правого глаза. Да после такого ранения, да в условиях той медицины, он просто не мог не ослепнуть на правый глаз. И в кино и на картинах фельдмаршал изображен с повязкой на глазу.
— Хорошо, я согласен буду принять весь ваш стрихнин по поводу кровавых диктаторов Сталина и Берии, если я окажусь не прав. Посыплю голову пеплом и безоговорочно приму вашу точку зрения. Здесь у тебя нет компьютера, но у брата, что живет через дорогу есть и комп и быстрый интернет. Сходи, поинтересуйся. Это не займет много времени.
— А вот и пойду! Специально, чтобы доказать тебе, что ты слепец.
— Ну вот и сходи, а мы пока с дамой побеседуем насчет Наполеона на белом коне.
— А с Наполеоном то что не так? – возмущенно спросил Он.
— Да ничего, ничего, так это я, — пробую отшутиться.
— Ну ладно. Не хулиганьте тут без меня, — тоже пошутил он напутственно и удалился в гости к брату.
— Неужели ты на самом деле веришь в свой бред, который ты тут нес? – спросила дама. Она в суждениях и выражениях была куда более агрессивней Его. Иной раз казалось, что во время спора она вот вот врежет мне своей тросточкой.
— Ну давай подождем вердикта, а пока отвлечемся чем-нибудь другим. Я у тебя в саду заметил роскошную яблоньку. Угостишь яблочками?
— Угощу, — и немного подумав, добавила, — если Кутузов зрячий окажется.
Было видно, что ее начинают терзать сомнения. Ведь на сумасшедшего я не очень похож и просто так такую бы чушь не понес.
Повисла неловкая пауза, в течение которой она о чем то сосредоточенно думала, а я в уме насвистывал веселую мелодию. Потом мы еще обменялись несколькими незначащими фразами, когда вошел Он. Вид у него был немного смущенный. Молча прошел, сел на диван и уставился в какую-то точку на стене. Мы тоже молча смотрели на него в ожидании.
— Не, ну быть такого не может! – наконец воскликнул он, — ведь все знают это с детства. Ни у кого не было никаких сомнений. И вот на тебе, какой фортель получается.
— Ну вот видишь, старина, как легко можно манипулировать общественным мнением. Всему виной фильм «Гусарская баллада», вышедший в 1962 году. Режиссер-постановщик зачем то решил надеть повязку на Кутузова и пошло и поехало. И со Сталиным так же: вначале Хрущев сделал вброс, потом самиздатовский Солженицын. Всё — дело было сделано. Люди, которые сделали Россию с сохой индустриальной державой и выиграли Отечественную войну вдруг стали кровавыми диктаторами.
— Так, а что все-таки ты насчет Наполеона говорил. Тоже ведь неспроста?
— Неспроста, — согласился я, — вы ведь тоже наверняка уверены, что Наполеон браво скакал на белых лошадях.
— Ну это тоже как бы общеизвестный факт, — уже несколько уныло сказал Он.
— Так вот. Не мог Буонапарте браво скакать, и уж тем более на белой лошади. Дело в том, что у него были гиппофобия и лейкофобия.
— А по-русски?
— Гиппофобия – боязнь лошадей. Но так как в то время машин не было, он вынужден был бороть этот страх и на лошадях он все-таки передвигался. Но точно не на белых, так как лейкофобия – это боязнь белого цвета. А то, что изображено на картинах – это всего лишь творческий вымысел художников.
— Хорошо, я и это проверю, — сказал Он.
— Проверь конечно, — согласился я, — ведь на слово никому нельзя верить, как вы только что убедились. И, ребята, пожалуйста, переосмыслите весь тот либеральный бред, который нам лили в уши в девяностые. Ведь там целенаправленная акция была по принижению роли России. Я когда-то тоже верил в эту чепуху, пока не стал задумываться и искать ответы. Засим разрешите откланяться. А за яблочками я позже зайду.
Свежие комментарии