Автор не думал, что начнётся новый цикл статей… Но мысль, появившись единожды, никак не хочет уходить – находит всё новые и новые интересные «непонятки» и неожиданные объяснения к ним.
Сегодня обсудим ещё один механизм Глобального Кризиса, позволяющий нам понять непонятное.
Глобальный Кризис: путь от дефицита к изобилию
Каждый системный кризис – это переход от дефицита ключевого ресурса к его изобилию.
Системный кризис возникает потому, что исчерпался ресурс, который «двигал эволюцию». Либо иссяк сам ресурс, либо он больше не может изменяться так, как нужно, либо нежелательный побочный эффект использования этого ресурса стал недопустимо сильным. Короче, ресурса либо не хватает, либо его нельзя использовать, а чем и как его заменить – неясно. Возникает дефицит этого ресурса, останавливается развитие – к нам пришёл системный кризис.
Как разрешить такой кризис? Найти новый ресурс, который обеспечит дальнейшее развитие. Этот ресурс должен быть в изобилии, чтобы его хватило надолго. Имеется в виду изобилие не столько «количественное», сколько «качественное»: способность найти доступный ресурс, достаточный для успешного выполнения работы: достижения цели, выполнения поставленной задачи, удовлетворения потребности.
Слишком заумно и непонятно? Что ж, приведу простой пример.
С началом Первой Мировой Войны химическая индустрия всего мира оказалась отрезана от поставок бензола и разнообразных его производных, в том числе фенола. Основным производителем этих веществ была тогда Германия. Все, кто с нею воевал, оказались в тупике. Выход нашёл Томас Альва Эдисон. Как ему это удалось? Михаил Яковлевич Лапиров-Скобло так описал эти события в книге «Эдисон» из серии Жизнь Замечательных Людей (Москва, 1960):
28 июля 1914 года в Европе началась империалистическая война. Война нарушила нормальное течение американской промышленной жизни еще задолго до того, как США стали ее непосредственным участником.
Порожденные войной кризисы и голод в ряде промышленных областей поставили новые задачи перед техникой и изобретательской мыслью. Перед Эдисоном открываются новые обширные области работы.
Для дисков фонографа Эдисону необходим был особый химический препарат – фенол. Говорят, что Эдисон употреблял в то время фенола больше, чем какой-либо другой промышленник США. Источником фенола является угольная смола. Фенол, употреблявшийся США, привозился из Англии и Германии.
Мировая война явилась новым важнейшим потребителем фенола, который требовался для производства пикриновой кислоты, входящей в состав сильнейших взрывчатых веществ. Импорт фенола в США прекратился. Америка стала испытывать фенольный голод. Эдисон запросил многих представителей американской химической промышленности, не возьмутся ли они за изготовление синтетического фенола путем получения его из соединения различных элементов. Химическая промышленность давала сроки в шесть-девять месяцев.
Эдисона не могли удовлетворить эти сроки. Тогда он решается сам производить искусственный фенол. Под его руководством химики производят эксперименты, устанавливают план и процессы производства; проектируется фабрика, и Эдисон с лихорадочной поспешностью начинает ее строить. Три смены рабочих работают круглые сутки. И по истечении восемнадцати суток вступает в эксплуатацию новая, первая в Америке фабрика синтетического фенола. По прошествии месяца ежедневный выпуск продукции превышал уже одну тонну, а спустя шесть месяцев достиг шести тонн. Эдисон был буквально засыпан заказами на фенол. Потребность в феноле была настолько велика, что Эдисон решил открыть второй завод. Этот завод был сооружен в такой же короткий срок, как и первый, и выпуск продукции на нем также достиг шести тонн в сутки. Его продукция была продана еще до окончания постройки завода. Военное и морское министерства первыми заключили с Эдисоном договоры на крупные поставки фенола.
В первые дни работы фенолового завода выявился недостаток в бензоле, необходимом для получения фенола, а также ряда других синтетических продуктов. Бензол добывается из газов, получаемых при дистилляции угля в коксовых печах. В начале 1915 года Соединенные Штаты производили бензол лишь в ограниченном количестве. Эдисону сразу стало ясно, что если он не обеспечит себя регулярным получением бензола в достаточном количестве, то производство фенола затормозится. Кроме того, различные представители текстильной промышленности обратились к нему с просьбой организовать производство анилинового масла, без которого они не могли обойтись и которого также не было. В свою очередь, анилиновое масло было необходимо также и для получения парафенилдиамина. Производство же анилинового масла требовало бензола. Таким образом, организация постоянного производства бензола в крупном масштабе была совершенно необходимой. Верный своим методам, Эдисон изучает всю известную литературу по вопросам получения бензола, изучает методы его производства. Далее он обратился к металлургическим заводам с предложением соорудить бензоловый завод около коксовых печей с использованием газов этих печей для производства бензола. Расходы по эксплуатации завода он брал на себя, обязуясь, кроме того, уплачивать один процент за каждый галлон бензола, толуола или ксилола, получаемых из газа. Металлургические заводы продавали Эдисону продукт, который до сих пор выпускался ими в воздух.
Обычно на постройку бензолового завода требуется от девяти до десяти месяцев. Но Эдисон составил план постройки завода в шестьдесят дней. При своем большом опыте он хорошо знал, где можно было достать оборудование и аппаратуру.
Контракт на постройку первого бензолового завода в Джонстауне был подписан 18 января 1915 года. Работы были начаты уже через час после подписания контракта, а по прошествии сорока пяти дней завод был построен и готов к эксплуатации. Второй завод, в Вудворде, был выстроен в два месяца. Вудворд расположен дальше от тех мест, где приобреталось оборудование, и это потребовало больше времени на перевозку оборудования по железным дорогам.
Обеспечив себя, таким образом, бензолом, Эдисон разработал проект сооружения завода анилиновых масел с производительностью в две тонны в сутки. Этот завод был построен в сорок пять дней. Еще задолго до того, как он начал работать, ряд фабрикантов уже заключили с Эдисоном договоры на покупку всей продукции завода.
Вот и разберём этот пример. Началось всё как кризис форс-мажора: война прервала логистические цепочки, прекратились поставки жизненно важного ресурса. Казалось бы, достаточно переждать войну – и всё вернётся на круги своя. Но очень скоро этот кризис превратился в системный, потому как возникли и быстро обострились противоречия:
Срочно нужен фенол, чтобы продвигать фонограф и не проиграть в конкурентной борьбе…
…но фенол в дефиците «всерьёз и надолго» из-за затянувшейся войны.
Срочно нужен фенол, чтобы производить взрывчатые вещества для ведения войны…
…но фенол в дефиците «всерьёз и надолго» из-за затянувшейся войны.
Конечно, были и другие такого типа противоречия. Короче: фенола нужно много и срочно, но его нет и не будет совсем и очень долго. Ждать, пока закончится война, нет никакой возможности. Но, с другой стороны, химики утверждают: чтобы развернуть своё производство, потребуется много месяцев. Снова та же проблема: нужно срочно, но такой возможности нет. Типичный системный кризис, разрешить который можно только неожиданным (изобретательским) ходом.
Какие ресурсы оказались в дефиците? Главным образом, фенол. Точнее, исходное сырьё для его производства – угольная смола. Ни приобрести у кого-нибудь, ни произвести привычным способом.
Эдисон занялся поиском альтернативного исходного сырья. Шаг первый: использовать, вместо угольной смолы, бензол. Хорошо бы, но его тогда тоже производила, в основном, Германия – и то в относительно небольших объёмах. Новый дефицит!
Эдисон начинает искать доступное сырьё для производства бензола – и находит его: газ коксовых печей, улетающий в атмосферу. Чтобы воспользоваться этим сырьём, правда, нужно разместить бензоловый завод рядом с коксовой печью – а металлурги ужас как не любят посторонние производства на своей территории, и для этого у них есть все основания. Пришлось сделать им «предложение, от которого они не могли отказаться»: 1% с каждого галлона произведенного продукта – за газ, который они до того выпускали в воздух. (А вы думали, «делать деньги из воздуха» — это только метафора?)
Вот так Эдисон сумел найти ход от дефицита к изобилию, разрешить системный кризис. Он нашёл новый, доступный ресурс, которого было достаточно, чтобы удовлетворить нужды производства фонографов, взрывчатки, анилиновых красителей. А «заодно», фактически, заложил фундамент химической индустрии в США.
Но почему автор утверждает, что это был системный кризис, а не просто кризис форс-мажора? Да потому, что кризис этот был завершён разрешением возникших противоречий и полной сменой подходов к производству бензола, фенола и других материалов.
А чем нам поможет это знание? Облегчит понимание многих «непоняток».
Крымская логистика
Понятно, что киевским «майданутым» властям Крым нужен был, как и Донбасс, безлюдным. Когда не получилось «обещать сейчас, вешать потом», и Крым «уплыл в родную гавань», кукловодам майдана стало ясно, что «в лоб», военным путём, проблему не решить. Оставалось одно: сделать так, чтобы Россия сама ушла с полуострова. Сделать это можно было единственным путём: перерезать все логистические связи, сделать так, чтобы в Крыму стало просто невозможно жить. Тогда российские власти поймут, что удерживать эту территорию бессмысленно, и примут «единственно верное решение» уйти оттуда, несолоно хлебавши.
Тогда укронацистам и их крымскотатарским пособникам был отдан приказ: отрезать Крым от всех маршрутов и поставок. Перекрыли поставки воды, заблокировав Северо-Крымский канал. Взорвали опоры ЛЭП, поставляющей электроэнергию в Крым. Заблокировали железнодорожное и автомобильное сообщение между «материковой» Россией и Крымом.
А вы думали, это майданутые на всю голову сами придумали, обидевшись на крымчан «за измену неньке»? Что это было «стихийное побуждение рассерженных патриотов»? Что эти действия были нацелены против «российских оккупационных войск»? В это могут до сих пор верить только кастрюлеголовые майдауны и их столь же тупые сторонники. Уж очень хорошо была спланирована операция, уж очень быстро власть поддержала «стихийный порыв масс» вместо того, чтобы наказать правонарушителей. Да и уши кукловодов уж слишком явно там торчат: кто как не «коллективный Запад» поддержал эту операцию санкциями, помешавшими многим бизнесам и банкам действовать в Крыму? Ещё один удар по жизнеобеспечению полуострова.
Но нас сейчас интересует не столько «чей это был замысел», сколько системный кризис, с которым столкнулся Крым. Без электроэнергии, без воды, без поставок продуктов, материалов и товаров «с материка» жизнь на полуострове практически невозможна. Военно-морской флот и авиация вряд ли могли компенсировать такой урон. Договариваться с недоговороспособными киевскими «властями» было бесполезно. Надеяться на то, что как-нибудь всё вернётся к «как было прежде» было, по крайней мере, наивно. Дефицит жизнеобеспечения представлялся неразрешимым, что и было заложено в план блокады Крыма. Ожидалось, что Россия очень быстро выбросит этот «чемодан без ручки».
Вал публикаций в СМИ и Интернете бил в ту же точку: России, её экономике не потянуть содержание Крыма, которому теперь не хватало фактически всего. Да и Украина оставила Крым после 60 лет «владения» им в далеко не лучшем (мягко сказано!) виде, и даже просто восстановить «как было раньше» должно было влететь в ту ещё копеечку.
В общем, пора было праздновать «перемогу». Укры сумели загадать «тупым оркам» загадку, на которую не было ответа. Всё, что оставалось России – поджав хвост, уйти с «аннексированной» территории и утопить Черноморский флот, как летом 1918 года: Севастополь оставался единственной доступной для ЧФ полноценной военно-морской базой на Чёрном море.
Не буду перечислять все те подвиги, которые совершила Россия, обеспечивая Крыму изобилие ресурсов, которых их лишила Украина. Это были реальные подвиги, один Крымский мост чего стоит! Вот чего майданутые укры не учли: Россия сумела изыскать доступные ресурсы, которых хватило не только для жизнеобеспечения Крыма, но и для его развития.
Казалось, что все инвестиции в Крым были излишними и бессмысленными – но, как видим, Крым живёт, развивается и хорошеет, как никогда.
Но главным подвигом во всей этой Крымской эпопее было то, что Россия не «повелась» на провокацию и в течение восьми лет не предпринимала попыток отвоевать Северо-Крымский канал или установить сухопутный коридор в Крым через Запорожскую и Херсонскую области. Не затеяла войну, хотя вполне могла принять все провокации по блокаде Крыма как casus belli, чего так ждал Запад. Нашла мирные пути обеспечить новое изобилие для Крыма – взамен былого дефицита.
Кто-то скажет, что всё было совсем не так и намного сложнее – и будет, наверное, прав. Автор здесь рассмотрел только один аспект событий крымской эпопеи, да и то с очень специфической точки зрения. Которая, как автору кажется, тоже «имеет место быть».
Импортовытеснение
Автору, да и не ему одному, кажется, что так будет правильнее, чем «импортозамещение». Замещение недоступного (дефицитного) импорта другим, более доступным импортом не решает задачи воссоздания суверенной промышленности, превращения страны из «импортёра всего подряд» в экспортёра, а главное – не решает задачи обеспечения безопасности. Вот так неудачно подобранное слово позволяет полностью исказить смысл подхода, позволяет ускользнуть от трудностей создания собственного производства в привычную мутную воду импортных договорняков.
А причём тут дефицит и переход к изобилию? Дефицит создают внешние бизнес-партнёры, которые в какой-то момент вдруг перестают выполнять свои договорные обязательства. Неважно, чем они при этом прикрываются: собственным форс-мажором, политическими запретами (санкциями), производственной необходимостью. Как сказал однажды Сократ: «Кто хочет — ищет способы, кто не хочет — причины».
В условиях глобального разделения труда нарушение поставок неизбежно ведёт к дефициту, а затем – к срыву производства, к разрыву производственных цепочек, к ухудшению экономической ситуации того, кому не поставили нужное. Это очевидно с точки зрения Единомыслия дефицита. А значит, этот подход можно использовать, когда хочешь кого-нибудь «наказать». Достаточно обрубить ему поставки каких-то критически важных ресурсов: лицензии на софтвер или архитектуру процессора, возможности пересылать деньги или провозить товары, уникальных материалов, станков или конструкций, продуктов питания или энергоресурсов. С точки зрения глобального рынка, отказ в поставках – весьма деятельное средство поставить непокорную страну и её неугодное правительство на колени.
Для этого ничего не нужно делать – нужно только найти причину не делать то, что так важно и нужно «наказанному». Не отдать заказанные авианосцы, не поставить обещанные крылья и двигатели для самолётов, отключить от SWIFT, отобрать здания, принадлежащие посольству, «заморозить» (то есть банально украсть) деньги… В общем, сделать всё, чтобы «наказанному» стало очень-очень плохо, чтобы «наказанный» тут же осознал свою непростительную вину. И приполз на коленях молить не о прощении – о помиловании, потому что ему не выжить без того, что ему не дали, что у него отобрали.
Какие шансы у «наказанного» не попасть под удар? Найти в себе силы и компенсировать дефицит изобилием других, доступных ресурсов. Лучше всего, если эти ресурсы были бы заготовлены заранее – но так, чтобы «наказывающий» об этом не знал. Или знал, но не придавал этому значения. Если «наказание» захватит врасплох – уже, чаще всего, поздно искать доступные ресурсы. Или такой поиск требует «затянуть пояса», пока нужный ресурс не будет найден.
А как найти и заготовить ресурс-заменитель, сделать его доступным? Чтобы найти – нужно понять, куда может быть нанесён удар, какой жизненно важный ресурс могут превратить в опасный для жизни дефицит. Разобраться, чем так важен этот ресурс, какие свойства позволяют его использовать – и начать искать другой ресурс, обладающий такими же свойствами. А потом надо совершать непонятные другим, «глупые» действия – и накапливать, накапливать этот ресурс. Чтобы, когда враг ударит по больному месту, заменить дефицит на изобилие.
Посмотрим на историческом примере, как этот механизм работает. Елена Анатольевна Прудникова в книге «Стратегия победы. Разгрома 1941 года не было» пишет:
…стратегия победы Гитлера чрезвычайно проста: захватить промышленные районы Советского Союза, затем разделить оккупированную территорию на несколько протекторатов, а остальную страну отрезать от морей, ввести жесткие ограничения на поставки, чтобы невозможно было провести вторую индустриализацию – и предоставить Россию ее собственной судьбе: реванша в обозримом будущем уже не будет.
Иными словами, целью войны был не захват всей территории СССР (что было невозможно), а создание тотального дефицита. На чём основывалась эта стратегия?
У Советского Союза, в целом непобедимого, имелась одна роковая особенность. Большая часть его индустриальной базы и, в частности, военной промышленности была сосредоточена в европейской части страны. И если Гитлер сумеет быстрым ударом захватить эту промышленную базу (или, на худой конец, уничтожить – лишь бы не работала на СССР) – то после этого Советский Союз может выставить не что пятнадцати-, а хоть стомиллионную армию – что она сможет без оружия, без техники?
Именно эта слабость была положена в основу плана «Барбаросса»:
«Цель операции должна состоять в уничтожении русских вооруженных сил, в захвате важнейших экономических центров и разрушении остальных промышленных центров, прежде всего в районе Екатеринбурга; кроме того, необходимо овладеть районом Баку». Это Гитлер писал в заметках к плану «Барбаросса» еще на начальной стадии его разработки.
Как Сталин, понимая суть стратегии Гитлера, ответил на это?
…у Сталина был колоссальный дефицит умелых организаторов. Значит, если удастся в хаосе первых недель войны найти операцию, которая была выполнена хорошо, – она-то и является главной. Такая операция нашлась: летом сорок первого года только одно дело было сделано не то что хорошо, а блестяще – это эвакуация промышленных предприятий. Стало быть, сюда и был кинут главный организационный ресурс страны, а значит, в ней и заключалась сталинская стратегия победы.
…Сталин не связывал с потерей Москвы поражение в войне, отнюдь. И даже разгром советской армии не означал победу Гитлера. И даже мирный договор ее не означал. Если у СССР будут заводы, рано или поздно он, с его чудовищными ресурсами, все равно победит. А вот если заводов не будет, то не будет ничего – ни столицы, ни армии, ни страны. В немецких воспоминаниях иной раз прорывается некоторое удивление: русские предпочитали положить полк ради того, чтобы успеть вывезти завод. В этом и была стратегия победы Сталина как главы государства, которую он и реализовал: любой ценой, любыми жертвами сохранить оборонный комплекс.
Но начать осуществлять эту стратегию с началом войны было бы уже слишком поздно. Значит, готовились заранее!
В январе 1939 года, на XVIII съезде ВКП(б), была принята третья пятилетка, в соответствии с которой в ближайшие годы надлежало построить в восточных, далеких от границы районах страны 2900 так называемых предприятий-дублеров – крупных оборонных заводов, выпускающих ту же продукцию, что и предприятия в угрожаемой зоне – то есть продублировать, большей частью на Урале и в Поволжье и отчасти в Сибири, советский оборонный комплекс. Насколько реально было, при общем колоссальном напряжении сил, построить к началу войны, то есть максимум за три года, еще три тысячи крупных заводов, целую сеть новых железнодорожных путей к ним, новые электростанции, рабочие городки со всей инфраструктурой? В общем-то, можно – строить у нас за десять лет научились.
А вот насколько реально было обеспечить их оборудованием, (что означало еще и повышение мощностей станкостроительных предприятий, а у нас «группа А» и так была перегружена)? Насколько реально в кратчайшие сроки обучить рабочих? Да и где взять несколько миллионов новых рабочих (старые-то заняты на действующих предприятиях)? И ради чего? Чтобы в итоге получить удвоение оборонных заводов, которых и так, судя по числу танков и самолетов, выше меры…
К началу войны были построены фундаменты и корпуса цехов, инженерные сети, подъездные пути, решены вопросы электро- и прочего снабжения новых предприятий. Что же касается второго «букета» задач, то решать его не пришлось…
На подготовленные площадки точно, как по мерке, «легли» эвакуированные заводы, вывезенные подчистую – со станками, запасами, рабочими и их семьями.
Надо же, как угадали в тридцать девятом году развитие событий в сорок первом! [Выделено мной – Автор].
А теперь попробуем вернуться в 1939 или 1940 год. Как тогда выглядело это строительство заводов-дублёров? Строились фундаменты цехов, инженерные сети, подъездные пути, подводились электроэнергия, вода и другие коммуникации – но без малейшего намёка на наполнение и запуск производства. Зачастую даже стены цехов не возводили. Если пользоваться словарём тех лет – типичное вредительство! А если просто взглянуть со стороны – глупое разбазаривание средств и ресурсов.
Вот почему «хвалёная гитлеровская разведка» не увидела никакой опасности в этом бессмысленном «недострое».
Ну а что же было на самом деле? Понимание, что стратегия врага – в создании невосполнимого дефицита производственных возможностей. Поиск доступного ресурса, до которого враг не сможет дотянуться. Упреждающее накопление этого ресурса в достаточных объёмах. Создание многослойной «дымовой завесы», прикрывающей это накопление. И переход на новый ресурс по мере надобности.
Стоит ли разбирать и без того хорошо знакомые Вам, дорогой читатель, примеры импортовытеснения, благодаря которым важнейшие отрасли российской промышленности не остались без критически важных поставок, которые были «отрезаны» санкциями? А теперь задумайтесь: как удалось это сделать так быстро? Ведь с момента введения «самых адских» санкций прошло не так уж много времени. И вдруг, как грибы после дождя, приходят одно за другим сообщения: и этот высокотехнологичный импорт уже заместили, и вместо этого импорта своё что-то поставили уже на производство или хотя бы успешно испытали. Те, кто хоть раз имел дело с такими разработками, знает, сколько сил и времени они занимают…
Давайте задумаемся: какие действия, начавшиеся несколько лет назад, казались всем нам пустой забавой, глупой затеей, банальным распилом бабла? Я не говорю, упаси Боже, что любой распил бабла скрывал за собой подготовку к импортовытеснению, но грех было бы не воспользоваться такой маскировкой!
Похоже, история с коррупцией в Министерстве Обороны до прихода Шойгу уже стала притчей во языцех. Сколько неожиданных для «недружественных стран» разработок уникальных вооружений прикрыл от чужих глаз этот скандал!
А недавно промелькнуло сообщение о серьёзных достижениях «Роснано», организации, которую разве что ленивый не «склонял» как главный центр распила бюджетного бабла. Странная мысль мелькнула у автора, когда он услышал эту новость: а не простили ли Чубайсу за хорошо проведенную операцию прикрытия его старые грехи? Уж очень легко он оказался «за бугром».
«О, сколько нам открытий чудных…»
Ищите и обрящете! Нет, можно, конечно, верить тому, что «все видят и все знают». А потом не переставать удивляться…
(Продолжение следует)
Свежие комментарии