О том, почему зовут на государственное ТВ России:
Если вас хотят использовать, почему бы вам не попробовать использовать их на их же площадке? Долгосрочной цели у меня не было, я хотела посмотреть, как это работает изнутри, как люди себя ведут в перерыве на рекламу или после программы, насколько они вообще отдают себе отчет, в чем они участвуют. Мне было важно изучать, как работают пропагандистские приемы, в том числе и в непубличной остановке. Потом я получила большой коммуникативный эффект — не в студии, а от людей. Есть программы, где можно высказать полностью мысль — пускай это немного в масштабах всей прораммы, но, тем не менее, мысль услышана, и она имеет отклик.
Сначала я была поражена масштабом катастрофы. Например, тем, что Гордон, который вел программы о кино, теперь часть пропаганды. Он подошел ко мне и спросил: «Олеся, вы нацистка?» Я хотела ответить: «Если вы боитесь погромов, то они не от нас придут». С другой стороны, я была удивлена, что мне около 300 писем написали, и 80% позитивных — особенно из России, что было очень странно. Это не влияет на политику властей, но для меня письма стали колоссальным источником понимания происходящего внутри России. Смысл еще в том, чтобы ощущить, каково быть в студии, когда все прут на тебя.
Но грань очень тонкая: можно больший вред нанести своим участием, не только легитимизируя дискуссию, но и просто своими словами, которые тут же выхватывает российская пропаганда и пытается интерпретировать в свою пользу. Кроме того, на российском ТВ любят показывать, что есть реальная вражда между украинцами и представителями ДНР и ЛНР. Они в студии ругаются, и российский зритель думает, что реально идет гражданская война. Но мне было важно изучать, как пропагандистские приемы работают, в том числе и в непубличной остановке.
Об отношении на Украине к участию украинцев в эфирах. В Киеве отношение к тем, кто участвует в российских программах все-таки плохое, потому что это мол легитимизирует российскую пропаганду. Негатив был, потому что никто не понимал как реагировать, но за последний месяц позиция меняется. Нужно не отрезать ориентированную на русскую культуру русскоговорящую часть общества, иначе им все будет навязано извне. Для неуверенно проукраинской части юго-востока Украины наше участие в этих эфирах очень важно.
Но это то же самое, как позиция о том, что в условиях войны нельзя критиковать [власть]. На самом деле, можно, но язык и риторика отличает критику от работы на обвал. Руслана Коцабу арестовали за его публичную деструктивную деятельность против Украины. Это то же самое, как бабушки, выходившие во Львове после принятого закона о декоммунизации — и рассказывавшие, как их побили после того, как они целый день ходили с красным флагом. Спрашивается, а чего вы ходили целый день?
В любом процессе есть свои плюсы и минусы, но нужно использовать негативный эффект легитимизации пропаганды для положительного эффекта привлечения внимания к украинской проблематике. Многие люди потом мне пишут: «Как можно препятствовать российской пропаганде?» Это важно. Если не будет украинских участников, то они будут ставить ряженых участников «Правого сектора». Три месяца назад на моей лекции во Львове были учащиеся академии сухопутных войск, они смотрят мои эфиры и выражали поддержку, для меня это было удивительно.
Мне кажется, что качество российской пропаганды завышается, она работает эффективно только для внутреннего потребителя, и в целом очень примитивна. Когда Хинштейн спрашивают, почему притесняют крымских татар, он отвечает: «А почему у Джемилева американское гражданство?»
Еще меня поражают страдание в прямом эфире, когда насильник и жертва в одном лице. Сначала зайти на нашу территорию, все там разбомбить, а потом сидеть и рыдать о том, какая бедная Украина. Ко мне как-то гостевой редактор в рекламной паузе подошла и просит: «Олеся, вы можете не смеяться? Мы ведь говорим о смертях, вас смотрят миллион человек». «Я ответила: „Извините, но это ироническая улыбка. И по отношению к бреду я по-другому не могу“».
О том, почему на политических ток-шоу обсуждают одно и то же. Это интеллектуальная жвачка, зацикленность на трех соснах — нацистах, бандеровцах, НАТО и США — говорит о том, что здесь нет никакого осознанного видения того, как себя вести дальше. Объективно за этот год на украинском телевидении все очень поменялось, у нас вообще другое уже обсуждают. В России говорят о майдане и госперевороте, а у нас обсуждают прикладные политические вопросы. Есть отставание и нет альтернативы.
Свежие комментарии