Сегодня ты подох за нато
Лежишь обгаженный в грязи
А завтра заживешь богато
(Если Зеленский не звездит)
Но он звездит. Его планида –
Звездеть и тренькать об рояль
Но не Эвтерпа, а Фемида
Во снах приходит в “ле подваль”.
А где-то в хмуром Вашингтоне
Больной и грузный старый негр
Бессильно член латексный водит
По карте. Безо всяких мер
Печаль его обуревает.
Не входит каменный цветок.
А когда входит – не выходит.
И все отчетливей итог
Его судьбы в окне маячит
Сквозь серость мутную зари.
К себе штабных он призывает
И им печально говорит:
“Завязли абрамсы в навозе
Химарс проклятый не летит
Инструкторов герань изводит
Повсюду вилы нам и стыд.
Туземцы гибнуть не желают
За наш сияющий Сион.
Они скоты с прибором клали
На нато и на Вашингтон.”
Послушай, Джек, сядь за рояль –
Споем романс “мон женераль”
Валера в белых эполетах,
В мундире черном, на коне,
Несется словно вихрь зловонный.
Трава сгинается к земле.
Блестят его тугие кудри,
Скрипят подпруга и седло,
Потея и кряхтя, как в порно,
Струей врывается в село.
– “Эй хлопцы выходите з хаты.
О витязи, чубы судьбы!
Вы з нами, разом нас богато!
Наблизився час боротьбы!”
Но только ветер в саде свищет.
Не йдут Микола и Тарас.
Но он не сдастся и поищет.
И зычет пан у другий раз:
“По над усе… Бандеро батько…
Хероям слава… Ще не вме…”
И вдруг заискрилась каструля
На кудреватой голове.
И видит: вдалеке йдут двое
Вдруг звуци полились цимбал…
“За руки взявшись” – “Пид@расы!” , –
Валера сразу угадал.
Подходят и ему глаголят:
“Все, не осталось казаков
Одни лежат у чистом поле,
Бежат другие без портков.
И ты давай, беги Валера
Там, на брегах Кохонгартон
Давно тебя заждался нигер
С большим резиновым копьем.
”И тут проснулся: “О, виденье
Чуть не обделался до плич.
То шли Бандера и Шухевич!”
Хоть и не бачив их облич,
У другий раз смекнул Валера.
И вспомнил, выдохнув, о том,
Что не боится негра с х#ром,
Ведь он уж боле не главком.
Тем временем весь мордой в белом,
На раскладушке у стола,
Сном беспокойным спит химера
Фемида только подошла.
И молвит: “кайся”
Спящий вздрогнул,
Вскочил и пятится к углу.
“Я президент Голобородько!”, –
Кричит пронзительно во мглу.
Тот час же ссытся и сползает
На пол как скошенный лопух.
Шаги за дверью. Нарастают.
Тревожный раздается стук.
– “Пан президент, ласкаво просим!
Его высоковажность Ллойд
В четвертый раз уже вам звонят.
Казав шо “вы#б@йт ваш в ройт”
Коль не возьмете тотчас трубку”.
– “Зайди, зайди, моя голубка”.
Дверь отворяется. Люсьен
Химера глаз приоткрывает,
Но лишь один и не совсем.
Из телефона пианино
Тревожно дребезжа, звучит.
Он про себя “вот псина”,
Нос потирая, говорит.
И громко “Пане генерал!”
(Все так же на полу и в луже).
“А я вас только набирал.”
“Все хлопцы в боевом порядке
Со зброей! З гимном на вустах!
Як Петагон чого прийзначив,
Сию же хвилю мы в войсках…”
– “Ой не звезди, тебя, скотина
Я видеть даже под земля.
Наш спутник руки очень длинный”.
В другое ухо слышит тля
Фемиды голос: “День длинее,
Короче ночи, Тает лед…
Идет, идет по следу Шойгу
И он тебя вот-вот найдет”
Ллойд Остин: “Где твоя Валера?
Где мои деньги? Где саксесс?”
“Я очень… Шойгу… След… Все меры…”
Затрясся и под стол полез.
В промозглой степи ветер свищет.
В командном пункте тусклый свет.
В защитном кепи пане Сырский
Зигует сам на свой портрет:
“Зиг хайль! По над усе! Бандера!
Блицкриг! Люфтваффе! Штурм! Цюрюк!”…
Завелся, Щеки загорелись,
Бугор топорщится из брюк.
– “Пан мандувач, тут донесенье.
Войскам в Авдеевке капут!
Они нас вон чо! Нет спасенья!
Нацисты справжние бегут!”
– “Молчать! Отставить! Перемога!”, –
За бюст Бандеры ловко скок.
Прикрывши стать таким манером
Пан Сырский только молвить смог.
В то время, под столом в подвале,
Меж музой, негром и Люсьен,
Химера гнидус инфернале
Мечтает русским сдаться в плен.
Кружатся мысли, нигер давит,
Клянется гнида так и сяк…
– “Один недель тебе даваем!
Или финаль тебе мутак”.
“Уф пронесло” – сказал. “И верно” –
Заметил, “Дважды пронесло.”
С тоской подумал: “Как прескверно
Бросать родное ремесло…
Ах вот сейчас бы на рояле”…
Джек, хмуро глядя на табло:
“Мой генерал, мы все пропали,
Бендеры снялись и бегут
Пан Сырский туп, а там в подвале
Повсюду сырость и испуг”.
– “Теперь я должен к президенту,
Немедленно держать доклад”.
Ллойд Остин прочь из кабинета
Побрел, почесывая зад.
В овальном белом кабинете
Улыбчивый седой старик
Кого-то лайкал в Интернете,
От счастья высунув язык.
Ллойд Остин как уж мог подкрался
И заглянул из-за плеча
По пояс голый на экране
Там кто-то на медведе мчал.
“О, Луи” – Остин покривился.
“Ты без трубы?” – “Дай, Боже, сил”,
Министр подумал. Вслух ответил:
“Доклад по Украине, сир..”
“Изволь, голубчик, Но короче.
Я, как ты видишь, Занят очень.”
– “Наш новый дистрикт, Украина…
Мой добрый сир, вот-вот падет.”
Вот так без предисловий длинных
Доклад военный держит Ллойд.
– “Прискорбно, знаешь, Луи, милый,
Что ты теперь не при трубе.
К чему ты мне про Иракину”.
– “Опять хрен старый не в себе”, –
Ругнулся в сторону камина.
Министр, и переведя дух,
Тотчас же речь продолжил чинно
Со всем почтением и вслух:
“Сир добрый, есть такой момент,
Вы как-бы… В некотором роде,
Американский президент.”
– “Ну надо же”.
– “Вот старый пень”.
– “Сперва медведь,
“Ну что за день!
И бах, я в следующий момент –
Американский президент”.
Тут взгляд у старца прояснился.
Воодушевясь, продолжил Ллойд:
“Войска бегут!” С улыбкой милой,
Джей Би махнул в камин рукой:
“Вильгельм, мой друг”.
И повернувшись,
На Ллойда ласково глядя,
На чистом языке немецком
Вдруг закричал:
“Свинья, свинья!”
Такое раньше с ним бывало,
Дед вспомнил молодость, Конгресс.
Нутро расисткое взыграло.
Опешив, Ллойд на стол залез.
И тут сверкнуло в голове!
– “Свинья, свинья! Поможет мне!”
Негр неуклюже поклонился
И молча выскользнул вовне.
Всемирный гений, луч прогресса
Опора сирым, филантроп
Пред ним подопытные свиньи
Визжа, врываются в сугроб
У каждой камуфляжный шлем,
Рюкзак и метки – “И” и “М”.
“Короший, Молодец, Зергут”, –
Он их подбадривает тут.
Вдруг телефон, звонит министр,
В таких делах Ллойд Остин быстр.
“Бонжур, о светоч, Свиновед,
Нам дал приказ Наш президент.
Ты прочипировал свиней?
Помочь ты должен мне скорей”
И излагает план такой:
“Свиней стотысячной рекой
Мы русским де устроим бой.”
Наш Маск на дело очень спор
“Окей”, – окончен разговор.
А это кто в сухих трико
Шагает браво? Смотр полков.
Бойцы ровны как на подбор
“Хрю-хрю”, – несется стройных хор.
“Ну все, держитесь, москали,
Сейчас раздастся дрожь земли!”.
Уж заполночь, как в кабинете
Суровый русский генерал
Под грозным грифом “Сов.секретно”
Спецдонесения читал
И помечал: “Так..сорт “Ле Блон”
Давать в объеме двести тонн.
”Событий вихрь теперь гудит.
Люсьен в подвал попасть спешит.
В розетке, кажется, мука.
Поднос серебрянный в руках.
Химера смотрит в монитор.
Степи заснеженный простор
Весь в красных точках,
Их поток несется мощно на восток.
Кричит химера в микрофон:
“Камон! Летс гоу! Летс гоу! Камон!”.
И запыхавшись, чуть дыша:
“Люсьен, врубай мой диско-шар!”
Лучи пересекают мрак
Из “Джейбиэлов” бьет гопак!
Экстаз так близок. “Оллз зе бест”.
По скайпу Остин воет: “Йеес!!!”
И вот когда уже пустяк
До перемоги, вдруг иссяк
У красных точек скачки пыл.
Вот встали… Развернулись в тыл!
“Алярм! Це зрада! Вас ист клос?!”, –
Все в воздухе переплелось.
Шаги тяжелые в подвал.
Заходит русский генерал.
У всех панический испуг.
Химеру с Люсей вяжет в цуг
Выводит их на Божий свет.
Пора настала дать ответ.
В Колонном зале тот мужчина,
Что Байдена так восхитил
Удалой скачкой на медведе,
Девчонку ласково спросил:
“Так значит, псевдоним Фемида?”
“За вклад в разгром фашистких банд…”
“Здесь награждается медалью”
“Товарищ гвардии-сержант”
“Замоскворецкая Мария”.
И рукоплещет полный зал.
Ответ простой: “Служу России!”
Тут сказочке конец. Финал.
Свежие комментарии