— Михаил Геннадьевич, последний раз мы с вами встречались три года назад, в доковидную эру. Что вас задело как политика и экономиста, если говорить об оценке действий власти в разгар ковидного периода?

— Мне непонятно, почему власть решила, что во время COVID-19 ей можно игнорировать законы.

Для подобных положений есть два юридических режима — режим чрезвычайной ситуации, когда власть принадлежит структурам МЧС, и режим карантина, когда власть принадлежит медикам. У нас выбрали третье: режим повышенной готовности, который в принципе просто не может длиться долго, потому что это по своей природе промежуточный режим готовности к чему-то. Если это «что-то» происходит, вводятся ЧС или карантин, если нет — все возвращается на прежние рельсы. Мы столкнулись с юридически противоестественным гибридом — «самоизоляцией». Она бывает у монахов, у больных агорафобией и больше ни у кого, а в России многие регионы посадили своих жителей, по сути, под домашний арест и назвали это самоизоляцией. Это не просто бред — это чудовищный произвол.

Другая шокирующая черта коронабесия — то, что в штаб по борьбе с коронавирусом не включали профессионалов — эпидемиологов и вирусологов, которые одни могли дать адекватную оценку ситуации. Но власти, похоже, адекватность не нужна была с самого начала.

— Выбор «промежуточного режима» был сделан не случайно?

— Конечно. Ведь этот режим не предусматривает социальной поддержки, несмотря на лишение огромных масс людей средств к существованию. Ведь ясно, что запертый дома и лишенный работы человек должен гарантированно получать хотя бы реальный прожиточный минимум просто потому, что государство в Конституции обещает ему право на жизнь. А экономическая составляющая этого права — гарантия реального прожиточного минимума. Как при советской власти: если человек был в состоянии дойти до кассы, свои 90 рублей он получал.

Естественным шагом государства было бы введение антикризисных мер: предоставление в заявительном порядке реального прожиточного минимума лишенным средств к существованию и не имеющим сбережений, освобождение их от коммунальных, кредитных и налоговых платежей с перспективой полного списания долгов. Но такие меры оказались просто недоступны бюрократии отечественной сборки.

— К слову, о бизнесе. В России он из-за пандемии тоже ждал поддержки.

— Лишаемый возможности существования бизнес надо поддерживать хотя бы как форму самоорганизации людей, которые сами себя кормят и не сидят на шее других налогоплательщиков. Нормальный принцип поддержки: микро-, малый и средний бизнес должен в заявительном порядке получать кредит на пополнение оборотных средств в размере не менее четверти годового доковидного оборота по нулевой процентной ставке. Но никто же об этом даже не заикнулся.

Была кусочно-разрывная поддержка, но она совершенно незначительна: у нас сейчас, по итогам опроса бизнес-омбудсмена Титова, почти 30% предприятий на грани закрытия. Государство не должно так себя вести в им же организованной (с учетом «оптимизации медицины») чрезвычайной ситуации.

— Многие считают, что помощи не последовало, потому что бюджет страны истощился. Это так?

— Федеральный бюджет захлебывается от денег, и в прошлом году наши бюджетные резервы выросли, а не сократились. Помните, в 2016-м Дмитрий Медведев сказал: «Денег нет, но вы держитесь»? На тот момент в федеральном бюджете без движения валялись 7,3 триллиона рублей. Их было достаточно для решения, без преувеличения, любых социально-экономических задач.

За прошлый коронавирусный год, по официальной отчетности Минфина, остаток средств на счетах бюджета вырос на 200 миллиардов рублей — до 15,6 триллиона. На эти деньги не просто лучшие в мире образование, медицину и ФСБ можно организовать, но и решить все эти задачи одновременно, да еще заново построить страну. Вместо этого люди стремительно беднеют. Осенью 2020-го страховщики оценили долю людей с доходом до 25 тысяч рублей в месяц на человека (что примерно соответствует реальному прожиточному минимуму) в 72,3%.

Однако Банк России в условиях, когда страна в абсолютном кризисе, проводит предельно жесткую финансовую политику, буквально вымаривая страну искусственно созданным денежным голодом.

— Боится, что будет хуже, или бережет деньги на будущее?

— Минфин копит. Или, как старушка, «гробовые» — только не для себя, а для всей России. Или для хунты либеральных фашистов, которые могут, как на Украине, захватить власть, если либералы Минфина и Банка России доведут страну до Майдана. Или они там просто с ума посходили — я не знаю ответа. Но на сумасшедших эти люди, проводящие абсолютно людоедскую политику, вроде не похожи.

— Вы сказали об антикризисных мерах, а что делать в рабочем режиме, чтобы достаток россиян увеличился?

— Начинать переход от официального прожиточного минимума к реальному — от 12 тысяч рублей с копейками к 25 тысячам. Это даже не вопрос бюджета, так как основная часть этих денег, прокрутившись через торговлю и налоги, вернется в бюджетную систему. Да и деньги эти пока еще не расхищены и не растранжирены.

Второе — нужна комплексная модернизация инфраструктуры, которая резко снизит издержки и повысит деловую активность.

Третье. Чтобы все деньги не ушли в коррупцию, ее нужно ограничить по примеру итальянцев (если взяткодатель свидетельствует в суде против того, кто вымогал у него взятку, его освобождают от ответственности) и американцев (если член организованной преступности не сотрудничает со следствием, у его семьи конфискуются все активы, кроме минимума). Но, думаю, еще немного помедлим — и придется просто расстреливать, как в Китае.

Четвертое — надо ограничить произвол монополий. Сейчас цены растут, так как все видят, что система может рассыпаться. Коррупционеры начали воровать, как в последний день, а монополисты — завышать цены, как в последний день.

Надо сохранять рабочие места здесь и для своих граждан, а не для гастарбайтеров, нормализовать налоговую систему, которая сегодня требует по максимуму от бедного человека и по минимуму от богатого. Налог на сверхпотребление должен быть выше налога на прибыль, чтобы было выгодно вкладываться в бизнес.

— Как бы вы поступили с 20%-ным НДС, который называют «самым криминальным налогом»?

— Снизить до 10% — уровня криминальных издержек. Уходить от него станет невыгодно, что принесет дополнительные деньги в бюджет и сразу поднимет деловую активность. А потом и вовсе отменить — это налог для подавления сложных производств.

— Возможно, у вас есть рецепт, как снизить цены на бензин? То, как они растут, не лезет ни в какие ворота.

— Достаточно отменить введенный в 2018 году «налоговый маневр». В тот момент сняли пошлины с экспорта сырой нефти, а ее переработку перегрузили налогами, сделав убыточной, — и государство теперь субсидирует НПЗ! Правильно (и не только в нефтянке) вводить эскалацию ставок: чем выше уровень переработки товара, тем ниже налоги и тем ниже экспортные пошлины, а малых производителей вообще освободить от налогообложения. В Китае, если ты производитель, у тебя все просто: получаешь кредит и, если не возвращаешь, он пролонгируется. И экспорт готовых изделий поощряется, а сырья подавляется.

— В заключение, Михаил Геннадьевич, хотелось бы услышать что-то, что внушило бы оптимизм нашим читателям. Например, по прогнозу Минэкономразвития России, пик инфляции мы пройдем в марте 2021 года. Что скажете?

— В переводе на русский язык это означает: они думают, что инфляция будет снижаться. Это возможно, так как главный фактор инфляции —
произвол монополий, и он сдерживается только нищетой населения. А власть с ней точно не собирается бороться. Ведь чем выше нищета, тем медленнее растут цены — в этом суть всей либеральной «антиинфляционной» политики. Но даже такая передышка — временная. Осенью под выборы власти вынуждены будут дать избирателям немного денег. Те попадут на потребительский рынок, и монополисты заберут их себе ростом цен.