Александр Росляков. Жданов побил Маннергейма, но дань памяти ушла не победителю, а побежденному
Оказывается, в Питере, где теперь есть и бюст Маннергейма, и мемориальная доска Маннергейму, нет ни мемориальной доски, ни даже самого захудалого памятника Андрею Александровичу Жданову. Тому, кто был во время войны 1-м секретарем Ленинградского обкома партии – и фактически отдал свою жизнь за непокорный город.
Жданов отвечал за все сферы жизни блокадного Ленинграда и как член Военного совета Ленинградского фронта участвовал в принятии важнейших военно-стратегических решений. Его авторитет в глазах горожан был непререкаем.
После прорыва блокады войска Ленинградского фронта нанесли поражение финской армии под началом маршала Маннергейма – и 20 июня 1944 года овладели Выборгом, за который из последних сил цеплялся Маннергейм. А еще через неделю был взят Петрозаводск.
19 июня маршал Маннергейм обратился к своим войскам с призывом во что бы то ни стало удержать третью полосу обороны: «Прорыв этой позиции может решительным образом ослабить наши возможности к обороне».
Но на Карельском перешейке финские войска были вынуждены снова отступить, и тогда Финляндия стала искать пути для выхода из войны. Маннергейм, ставший президентом страны 4 августа 1944 года, вместо ушедшего в отставку Рюти, ловко ответил Гитлеру через его посла: «Он в своё время убедил нас, что с немецкой помощью мы победим Россию. Этого не произошло. Теперь Россия сильна, а Финляндия очень слаба. Так пусть сам расхлёбывает заваренную им кашу…»
В итоге 19 сентября 1944 года было подписано соглашение о мире между Финляндией и СССР.
Известно, что Сталин после войны отнесся благосклонно к Маннергейму – чем нынешние защитники скандальной памятной доски изменчивому маршалу оправдывают ее установку в Питере. Но у Сталина был свой резон, в силу которого он приветил и нашего ярого врага генерала Паулюса – за то, что тот сдался в плен при Сталинграде, спасши тем сотни тысяч жизней наших и немецких воинов. Аналогичным было и его отношение к Маннергейму – прекратившему сопротивление и бессмысленное кровопролитие, когда того уже прижали к стенке…
Жданов за прорыв блокады Ленинграда и дальнейшее наступление на финского противника получил звание генерал-полковника. Он же и возглавил советскую делегацию на мирных переговорах с Финляндией – выступая на них безоговорочным победителем.
И вот – новый поворот, который просто не умещается в голове: вся память о победоносном руководителе Ленинграда, задавшего перцу изменчивому Маннергейму, стерта полностью из памяти. А тому, кто вместе с Гитлером входил в создатели убийственной против наших жителей блокады, а после просто ловко драпал – благодарственный привет из нашего словно не настоящего настоящего!
Когда-то остряк-англичанин Бернард Шоу так отозвался о своей поездке во Францию, столетиями воевавшую с Англией: «Ну, все примерно как у нас, только у них все улицы и площади названы не именами наших побед, а именами наших поражений».
Так вот, мы как бы переостроумили великого комедиографа, отдав дань памяти не нашим победителям, но побежденным нами врагам.
Питерская местечковая интеллигенция не любит Жданова за то, что он сильно недолюбливал Ахматову, Зощенко и других «несоюзных писателей» – о чем предельно честно написал в своем докладе в августе 1946 года. Но все открыто раскритикованные им авторы особенно не пострадали – просто выпали на время из литературного оборота, но не из кормящего Литфонда. Потом опять вернулись в славу и в печать, уже с нимбами святых страдальцев. Стоит сравнить с текущим днем, когда чья-то тайная неприязнь к писателю живо доводит его до сумы и до тюрьмы – о чем все знают, но говорить не полагается.
А что до той интеллигенции – сегодня она в Питере, завтра – на Брайтоне, послезавтра – на Бали, с нее и взятки гладки…
Подвиг Жданова во время ленинградской блокады ухитрились забыть именно его недостойные земляки. Да, были в Питере памятные знаки в честь этой могучей личности, отчаянно не шедшей, с риском жизни, ни на поводу Сталина, ни командующего Ленинградским фронтом Жукова – ради понимаемого им изнутри родного города. Но в наши попятные годы все ждановские доски сняты безвозвратно.
Это снятие стартовало еще в эпоху перестройки, когда всякая подкормленная видами на будущие бутерброды сволочь лгала про банкеты Жданов с персиками и икрой в блокадном Ленинграде. В доказательство приводился портрет Жданова с его раздутой якобы от обжорства мордой. Но на самом деле, как известно из больничной карты Жданова, он страдал неизлечимыми отёками, усугубленными надоеданием и недосыпанием, отчего и умер в 1948 году в возрасте всего 52-х лет.
Начало дискредитации достойнейшего лидера, отдавшего жизнь и здоровье спасению блокадного Ленинграда и нашей Победе, положила статья в перестроечном «Огоньке» под названием «Ждановская жидкость». Даже заголовок такой мерзко читать.
Но то были, как говорится, такие иудины времена – что с них возьмешь?
А сейчас? Сейчас почему возносят в Питере не Жданова, героя ленинградской блокады, а побежденного им Маннергейма?
Совесть у наших циников-законодателей, впрямь объевшихся икорным бутербродом, есть?
Свежие комментарии