В одной из прошлых статей я уже приводил воспоминания этого человека - Фрэнсиса Винтона Грина (1850-1921), военного атташе США при русской армии во время войны с Турцией 1877-78 гг.. В прошлый раз я разбирал его точку зрения о русском крестьянине, солдате, офицере и армии в целом. В этой статье я расскажу о его впечатлениях об обороне русскими войсками Шипки 12-13 августа 1877 года
О болгарах
Как только стало известно о нападении турок на Шипкинский перевал (10 августа 1877 года), Грин вместе с военным корреспондентом из Германии майором фон Лигницем засобирались на Шипку. На поездку было получено разрешение Великого князя Николая Николаевича, при чьей штаб-квартире находились атташе, и 11 августа в 5 утра офицеры в сопровождении 2 казаков-ординарцев отправились прямой дорогой к Шипке.
Путешествуя по Болгарии, американец отмечал живописный, но первобытный с его точки зрения быт и труд болгарских крестьян:
Пока я стоял, наблюдая за этими первобытными и примитивными операциями, я мысленно переносился в Калифорнию, и я воображал, какое выражение будет у одного крестьян с тупым лицом , если его перенести в долину Сан-Хоакин.
А потом лицом к лицу подвести к косилке-молотилке, запряженной шестеркой лошадей, которая двигается по огромному полю созревшей пшеницы, загружая бункеры спелым зерном. Достигая с помощью лошадиной тяги в день больше, чем эти люди ручным трудом за два месяца.
Болгарские крестьяне
Хотя дорога была и прямая, но все таки требовалось проехать около 130 км, поэтому офицеры остановились в обычной болгарской деревушке:
Мы провели ночь в одной деревень, спали на крыльце "Starshina", т.е. старейшины деревни. Хотя мы были готовы за все заплатить добрым золотом и серебром, только благодаря угрозам и пинкам мы получили корм для наших лошадей.
Повсюду была хитрость, совмещенная с показной тупостью, из-за которой на все вопросы отвечают другими вопросами, и все это заканчивается ответом «не знаю». Каждый следил за каждым, готовый без угрызения совести предать своего соседа, если удача войны повернется к туркам и приведет их в деревню.
Все дрожат от страха от перспективы нашествия турок и предательства соседей. При мимолетном знакомстве вряд ли можно отыскать более непривлекательную расу, чем болгарские крестьяне. Многовековые притеснения, вымогательство, дурное управление и несправедливость, по-видимому, ослабили всякое чувство свободолюбия и честного мужества и заменили их низменной хитростью и двуличностью, которые обычно приписывают евреям.
Болгарские крестьяне спасаются бегством от иррегулярной черкаской конницы
Шипка, описание дороги и главной позиции
Днем второго дня путешествия [12 августа], офицеры сменили своих измученных лошадей в городе Грабово и там же оставили свой эскорт из казаков. Отправившись верхом на перевал иностранные офицеры видели:
Мы двигались по дороге вверх по холму, проезжая мимо артиллерийских батарей с двойными упряжками, стремящимися поднять орудия. Их сменяли пехотные батальоны, многим из которых оставалось жить всего несколько часов, но единственной мыслью которых теперь была сильная жара и усталость от подъема.
Затем мы подошли к коллекции огромных котлов, которые только что прибыли и были установлены на обочине дороги, чтобы приготовить ужин для солдат. Повара были заняты приготовлением пищи или стояли в одних рубашках, шутя с проходящими мимо солдатами,
Через 800 метров были установлены 4 медицинские палатки, из которых разносились крики раненных. К палаткам спешили носилки с раненными, а с перевала их увозили медицинские повозки. С этого места стали отчетливо слышны выстрелы отдельных винтовок и пушек, сливающихся в непрерывный шум.
Иностранцы доехали до тыла позиции русских войск и рассудительный Лигниц посоветовал спешиться. Сначала под прикрытием гребня небольшого холма, а потом бегом через 300 метров открытого пространства под перекрестным огнем турок ("пули пели и свистели прямо в уши и разбрасывали пыль у наших ног"), американец и немец добрались до главной позиции.
Нас защищало укрытие от небольшого холма или гряды высотой около пятнадцати футов [4,5 метров], у основания которого шла дорога. Вдоль дороги растянулась линия русских, полыхающая огнем против турок в ста ярдах [ 90 метров] перед ними. Это был третий день тяжелого неравного боя.
Предыдущие события и окончание боя
В этой главе без кавычек, прямой текст из "Очерков" Грина.
Именно здесь, за несколько часов до нашего прибытия, русские войска были приведены в замешательство из-за: огромного перевеса турок, истощения, вызванного 60-ти часами боя почти без еды и воды, и потери почти всех офицеров.
Приняв большое количество раненых, отправляющихся в тыл, за общее отступление, они начали постепенно отходить назад, когда их остановили энергия, непреклонная решимость и смелость некоего полковника Липинского. По счастливой случайности это произошло, когда авангард подкрепления уже скакал вверх по дороге на казачьих лошадях.
Защита «Орлиного гнезда» орловцами и брянцами 12 августа 1877 года . худ Попов А.Н., источник Википедия
Подкрепление спешилось и присоединившись к защитникам, сумело отбросить турок, которые почти достигли вершины этого маленького холма. Горячий бой в этом конкретном месте продолжался в течение нескольких часов, и теперь он определенно повернулся в сторону русских.
Турки быстро отступали через небольшую долину перед ними. Через полчаса стрельба начала затихать, за исключением далеких выстрелов турок из леса с противоположного горного отрога. Турецкие пули свистели над нашими головами, но не причиняли вреда.
Мы сели на обратном склоне этого небольшого холма и узнали от командующего генерала подробности боев этого и предыдущих дней. Вскоре к нам присоединился генерал Радецкий, командующий 8-м корпусом, который пришел на поле за несколько минут до нас и участвовал в предварительной рекогносцировке. В силу своего старшинства он принял командование над всеми присутствующими войсками.
Тем временем продолжали прибывать подкрепления. Солдаты как можно теснее сжимались друг к другу за небольшим укрытием невысокой гряды, ожидая наступления ночи, когда они могли быть перемещены на другие позиции. Беспорядочная стрельба продолжалась, и через час или чуть больше солнце зашло за горами на западе, и одновременно на востоке из-за холмов взошла грандиозная полная луна.
Оборона Шипки
Ночь на Шипке
После полного наступления темноты солдат, прибывших на подкрепления, начали будить и разводить по позициям. Предательский свет луны выдал передвижение русских войск.
Луна сразу же выдала нас, мгновенно два турецких холма с обеих сторон расцвели небольшими черточками и пятнышками огня, как на празднике фейерверков. Очень долго резкие хлопки мушкетов чередовались со одиночным более глубоким грохотом полевого орудия, за которым быстро следовал своеобразный порывистый визг шрапнели.
Все эти звуки эхом отдавались и отражались в ущельях, в то время как вдоль лесных опушек по обеим сторонам, подобно метеорам, вспыхивали и тут же гасли всполохи пламени. Это было прекрасное зрелище.
Через час пальба закончилась, войска были распределены по позициям. Офицеры пошли в тыл, чтобы отыскать своих лошадей.
Мы нашли наших лошадей, сунули им под морды груду сена, взятого у артиллерийской батареи. Чувствуя уверенность, что они никуда не убредут до утра, мы провалились в глубокий сон на обочине дороги.
Утро 12 августа
Утром Грин проснулся от того, что Лигниц тряс его за одежду и вместо пожелания доброго утра произнес по-французски: "Вуаля! Пальба продолжается!"
Солнце едва взошло в ясное небо над лесистыми вершинами гор, и турки приветствовали его появление оживленной ружейной пальбой вдоль фронта. Все горные склоны были окутаны дымом, сквозь который, правда не так отчетливо, как в вчерашнем лунном свете, можно было разглядеть вспышки оружейного пламени.
Взгляд на Шипку с турецких позиций. Турецкий генерал Реуф Паша, сидящий в центре, наблюдает за артиллерийским обстрелом русских позиций на перевале Шипка. Набросок для «Иллюстрированных лондонских новостей».
Грин с Лигницем выбрали позицию для наблюдения у небольшой кучи валунов и засели там с биноклями. Ничего особенного не происходило, кроме оживленной пальбы с обеих сторон. Через час или два после утреннего салюта, на дороге показался батальон пехоты. Это был авангард четырнадцатой пехотной дивизии.
С этим батальоном прибыл генерал Драгомиров, командир дивизии, крепкий человек в очках, больше похожий на "немецкого профессора, очень скромный и сдержанный в манерах".
Он подсел к нам за скалу, и Лигниц, который был с ним на переправе через Дунай, познакомил нас и объяснил ему расположение войск, рассказал о событиях последних трех дней и общем состоянии дел.
Между тем на перевал прибывало все больше войск 14-ой дивизии. Драгомиров сделал необходимые распоряжения о диспозиции...
...отправив часть через овраг справа от нас , и возглавил остальных по пути к холмам, где мы были накануне. Однако, перед этим он разрешил наше беспокойство по поводу пропитания, поделившись с нами едой. Он дал на большой кусок варенной баранины, немного белого хлеба и фляжку с бренди.
С генералом Драгомировым
В этой главе без кавычек, прямой текст из "Очерков" Грина.
Солдаты поднялись на ноги, взяли свое оружие и двинулись в колонне по четверо по дороге. Лигница попросили быть колонновожатым, чтобы как можно чаще избегать открытых пространств вдоль дороги, так уязвимых для огня турок.
Генерал со своим штабом и я ехали в хвосте колонны. Сразу после того, как головная часть колонны вышла из под защиты скал на открытое пространство, турки обнаружили ее и открыли огонь. Это был почти слитный залп из более 2000 ружей (к счастью, почти все они были нацелены слишком высоко).
Количество выпущенных зарядов было настолько велико, что свит отдельных пуль потонул в общем пронзительном звуке, подобному внезапному порыву ветра перед ливнем. Эффект этого звука, оказанный на солдат, был самым комичным.
Люди, как кирпичи, падали один за другим в направлении скал, из-за укрытия которых только что вышли. Генерал и другие офицеры спели им что-то на вроде: «Что вы делаете, вы что гуси?», и солдаты пришли в себя, посмотрели друг на друга и ухмыльнулись, как люди только что избежавшие опасности.
Движение возобновилось и продолжалось без малейшей задержки, хотя очень много солдат было убито и ранено, прежде чем мы добрались до укрытия за холмом. Прибыв на место, солдат построили на обратном склоне холма, в ожидании дальнейших приказов, а генерала Драгомирова встретил генерал Дерожинский, который пригласил его подняться на восточную сторону небольшого холма, откуда с высоты птичьего полета открывался великолепный вид на позиции.
Превратности военной судьбы
Когда офицеры штаба Драгомирова спешились, то Лигниц с Грином задержались, пытаясь заставить казака присмотреть за их лошадьми. Но то уже держал поводья стольких лошадей, что на уговоры ушло 2-3 минуты.
Затем мы начали подниматься на холм к месту, где в 50-60 ярдах от нас стояла группа офицеров. Вдруг мы увидели, как двое из них пошатнулись. Побежав вперед, мы увидели генерала Драгомирова и его начальника штаба. Оба были ранены через мгновение, как достигли вершины холма.
Ранение Драгомирова. х/ф Герои Шипки
Драгомиров был ранен в колено, а другой - в верхнюю часть бедра. С них срезали сапоги, положили на носилки и наложили жгуты, чтобы остановить кровотечение. Оба через силу улыбнулись и сказали, что чувствуют себя комфортно, а затем их унесли на носилках в полевой госпиталь - одного, чтобы умереть на следующий день, а другой [Драгомиров], чтобы вынести мучительную поездку на спине за тысячу миль, и ковылять по жизни с кривым коленом и тяжелой тростью.
Грин сетует,что с изобретением дальнобойных винтовок, человек может дожить до 45 лет, стать генерал-майором, при этом ни разу не побывав на войне. А потом он поднимется на холм, где его ранит шальная пуля и на всю жизнь останется калекой, чей удел передавать свой краткий военный опыт молодым кадетам.
Раненный русский генерал Драгомиров. magazine The Graphic September 15, 1877.
Грин вспоминал, что генерал Дерожинский был очень расстроен. Он пригласил Драгомирова и его начальника штаба на наблюдательный пункт, где их ранило, "и в какой-то мере чувствовал ответственность за их несчастье".
Бедный генерал не знал, что в дюжине родов (род - 5,02 метра) от того этого места, на следующее утро перед рассветом он будет сидеть на земле, попивая чай из стакана и воображая себя под прикрытием. Прилетевшая пуля вонзилась с левой стороны его головы, и он был мертв, прежде чем чай выпал из его рук. Такова война, и тем не менее солдатам, как и другим людям, кажется, что они могут участвовать в формировании собственной жизни и управлении собственной судьбой.
Мы наблюдали за битвой большую часть дня. Около полудня была небольшая, но энергичная атака на русских, оборонявшихся на горе Святого Николая, но в остальное время стрельба была беспорядочной. Турки потратили впустую свои силы в неэффективных атаках, и первая часть четырехмесячных боев вокруг этих горных вершин завершилась. Мы с Лигницем поспешили вернуться в штаб-квартиру, чтобы успеть к грандиозному делу под Плевной, которое ожидалось со дня на день.
Источник: Sketches of army life in Russia / by F. V. Greene (Francis Vinton), 1850-1921.
Повсюду была хитрость, совмещенная с показной тупостью, из-за которой на все вопросы отвечают другими вопросами, и все это заканчивается ответом «не знаю».
И всё это продолжается до сих пор!Какие такие братушки?
Свежие комментарии